Одной из наиболее популярных остается рыцарская эра – Средние века, когда свадьба не только была каким-то мистическим праздником, но и сохраняла в себе огромное множество традиций. Выкуп невесты в средневековом стиле получается очень интересным.

Таинственная и одновременно романтическая атмосфера на свадьбе – это одно из ключевых условий успеха праздника. Говоря о разнообразии традиций, стоит учитывать, что каждая будущая семейная пара старается найти какую-то фишку для торжества, поэтому делает ставку в оформлении и подборе элементов стилистики на такие элементы:

• отдельный цвет или сочетание нескольких;
• историческая эпоха;
• переосмысление фильма, сериала или сказки;
• тематика.

Исторические корни обряда

Наперед продуманные интересные, нетипичные, а главное стилистически подобранные конкурсы помогут не только поднять настроение всем гостям, но запомнятся надолго и станут хорошей основой для эстетического видеоряда масштабного фильма, короткого клипа SDE и превратятся в замечательные снимки общий фотоальбом.

Можно ли проводить мероприятие не дома?

Народные предания утверждают, что в новую семью невеста должна уходить именно из родительского дома, но, как правило, эта традиция осталась актуальной лишь в небольших городах и селах. Сегодня все чаще жених забирает свою избранницу из отеля или загородного комплекса, ведь там можно получить отличные фотографии со сборов невесты, провести сам банкет, выездную церемонию и остаться на ночь.

На чем построить сценарий?

Как правило, такая форма свадебного ивента пишется в стихотворной форме. Главную ведущую никто не заставляет учить сценарий выкупа невесты в рыцарском стиле наизусть, вполне можно пользоваться планшетом для ведения. Для того, чтобы выкуп был интересный и целостным – придумайте свою средневековую историю, например:

• Невесту украл злой дракон и жених должен ее спасти;
• Невеста стала жертвой злой магии и ее нужно спасти;
• Невеста не может выбрать между двумя рыцарями, и в честь нее проводится рыцарский турнир;
• Родители невесты сомневаются в том, что жених – хорошая партия, поэтому хотят посмотреть на рыцаря «во всей красе».

В процессе написания сценария стоит помнить, что не надо слишком «издеваться» над действующими персонажами, поэтому придумывайте забавные, но не тяжелые с физической точки зрения конкурсы. Не стоит активно «налегать» на испытания с алкоголем, а кроме это избегайте испытаний с «покупкой» – передачей денег, шампанского, конфет.

Разумно чередовать и темпоритм – из активного в пассивный – в виде интеллектуального шоу или викторины. Например, можете предложить назвать молодому сказки о рыцарях или фильмы с такой тематикой.

«Та эпоха людей восхищает,
Волнует и фантазии пробуждает
И об этом каждый уж знает.
Особенно тот, кто влюблен.
Назови скорей всем нам,
Фильмы, что встречаешь тут и там.».

Финальная яркая точка

Разумеется, что финальной точкой выкупа должно стать воссоединение главных персонажей. Жених дарит невесте и забирает ее. Нужно не забыть украсить и сделать трогательным этот момент, например, установив холодные пиротехнические фонтаны. В конце выкупа можно подарить главным героям дня символические деревянные кубки, как альтернативу классическим хрустальным бокалам.

Резюме

Выкуп невесты в средневековом стиле – это замечательная альтернатива уже привычным конкурсам, которая позволяет стильно провести эту церемонию и соблюсти ряд важных традиций.

Главным мотивом кодекса рыцарства был инстинкт самосохранения. Хорошим толчком здесь служил выкуп. Живой (и состоятельный) пленник ценился куда выше, чем мертвый. Ради его возвращения на родину семьям приходилось выплачивать большие, а порой огромные и разорительные суммы. Например, освобождение Ричарда Львиное Сердце стоило Англии 150 000 марок и вассальной зависимости короля перед императором Генрихом VI; французский король Иоанн II Добрый, которого захватили в плен в 1356 году в битве при Пуатье, согласился заплатить за свое освобождение 3 миллиона экю (с учетом 25 % «скидки» и передачи в руки англичан еще 16 высокородных французских дворян).

Однако перспектива получения выкупа не гарантировала пленнику какого-либо благополучия, о чем свидетельствуют примеры из истории Столетней войны. Задача Жана ле Кастелье в отряде Роберта Чеснела заключалась в избиении пленников, чтобы выбить из них обещания о как можно более крупном выкупе. Франсуа ле Палу заключил Генриета Жантиана в темницу, где узник насчитал «восемнадцать змей и прочих рептилий»; более того,

«Франсуа также послал письмо герцогу Бурбонскому и другим родственникам Генриета, предупредив, что если опоздают с оплатой, то он вырвет пленнику зубы. Когда те ничего не ответили, он действительно выбил несколько зубов у несчастного молотком и разослал родственникам, чтобы все удостоверились, что он не шутил ».

Освобождение пленников за выкуп постепенно приобрело большой размах, поскольку частые войны открыли в этом смысле перед противниками широкие экономические возможности. Ордерик Виталий, наш главный источник по англо-нормандской истории, сообщает об «инвестиционном» потенциале трехлетней осады Сент-Сюзанн на о. Мэн (1083–1085). Вероятность получения выкупа привлекла сюда значительное число воинов, и многим удалось-таки сколотить приличное состояние. Со временем сам процесс требования и сбора выкупов усложнился, в него стало вовлекаться больше людей и даже целые структуры; многие дела стали предметом разбирательств на рыцарских судах.

Средневековые хронисты часто ссылаются на финансовую необходимость, побудившую требовать выкуп за пленников, и подчеркивают братские узы между противниками на поле брани. Деньги, конечно, имели первоочередное значение, но упомянутые узы тоже были важны. Эти незримые узы были на самом деле глубже, чем это подразумевали сами представители элиты общества. Многие рыцари не просто относились к воюющему классу, разделявшему одну и ту же религию и культуру, но и порой хорошо, даже близко знали друг друга.

Пленение с целью получения выкупа получило больший размах в период расцвета замков: проще было обменять на замок его лорда или кастеляна, чем подвергать осаде. В Англии в одном из эпизодов войн 1215–1217 гг. король пригрозил гарнизону в Белвуаре (Лестершир) предать позорной смерти их лорда, находящегося у него в плену, в том случае, если защитники будут упорствовать и не сдадут замок. И добился своего. В определенных обстоятельствах рыцарство давало серьезные военные преимущества.

Так, знание о том, что худшей судьбой для рыцаря может стать лишь пленение, придавало еще большей храбрости на поле боя, а забота о собственной безопасности отодвигалась на второй план. Это ощущение во многом подкреплялось прочными и надежными , которые давали рыцарю высокую степень защиты в бою.

От Ордерика Виталия мы узнаем о впечатляюще низком уровне потерь в крупном бою под Бремюле на французско-нормандской границе в 1119 г. между воинами английского короля Генриха I Боклерка и французского короля Людовика VI Толстого. Из девятисот участвовавших в стычке рыцарей погибли, согласно хронике, лишь трое:

Выкуп, как он понимался первоначально, есть цена, которую побежденные предлагают победителям за отказ от общепринятого права войны предать поверженного врага смерти или продать его в рабство. Природа выкупа, стало быть, двойственная — экономическая и гуманитарная. Эта двусмысленность проявляется уже в рассказе Павла Дьякона {Paul Diacre) о победах, одержанных франками в Италии в конце VIII века: после овладения всеми укрепленными городами они увели в плен всех их жителей, за исключением горожан Феруджи. За последних по просьбе епископов Савонты и Трента они приняли выкуп, колеблющийся между 1 и 600 су за человека (очевидно, в зависимости от социального ранга пленника). В XI веке лексический оборот «воины, попавшие в плен на поле боя» обозначал, как правило, только рыцарей. На пехотинцев и даже на сержантов из-за их низкой рыночной стоимости он не распространялся, так что воины, принадлежавшие к этим днум разрядам, принимались во внимание лишь изредка. Практика выкупа, получившая в течение XII века всеобщее распространение и признание, институировала плен как социальное учреждение, гарантировавшее сначала для рыцарей, а затем для прочих хотя бы минимум человечного обращения. Изменение менталитета не столь уж мало. Выкуп все в меньшей и меньшей мере рассматривался как компенсация за плен, зато плен оправдывал себя в качестве ожидания выкупа: имел место поворот оси взаимозависимости. В XV веке, на конечном этапе этой эволюции, состояние плена вообще сводилось по времени к нулю, если выкуп мог быть выплачен немедленно. Плен существовал всего лишь как гарантия того, что за пленного его родственниками и друзьями в определенный срок будет выплачена требуемая сумма. Состояние плена исключало тем самым дурное обращение с узником. Если последнее все же имело место, то происходило как бы нарушение договора и пленник становился тем самым свободным от выполнения собственных обязательств. Изменение рыцарских нравов и ценностей между XII и XIV веками в этом отношении весьма знаменательно.
С самого начала, однако, длительность плена и условия содержания пленного находились в зависимости как от рождающегося кодекса чести, с одной стороны, так и от суммы выкупа и сроков его выплаты — с другой. Величина суммы колебалась в весьма широких пределах. Она прежде всего зависела от не всегда явных намерений победителя. Если он не желал отпустить на волю своего пленника, то назначал непомерно высокую сумму. Речь, впрочем, не всегда шла именно о денежной сумме. Как показано выше на одном из примеров, могли иметься в виду и женитьба, и передача крепости, и принятие вассальной зависимости, и заключение военного союза — в общем, все то, что победитель был в состоянии «выжать» из побежденного. Но начиная с XII века первое место в выкупе занимает все же выплата в звонкой монете. Под предлогом «наказания» победитель мог заломить огромную, выходящую за пределы разумного сумму выкупа. Однако распространение практики выкупа как своего рода экономической сделки вело к установлению и в этой области некоей средней нормы. За «рядовых» рыцарей было принято требовать такую сумму, которая не разорила бы их окончательно и не стала бы непреодолимым препятствием к их дальнейшему занятию военной профессией. Выкуп должен быть именно «разумным», соответствующим рангу пленных и их экономическим возможностям. С малоимущих и низшего ранга рыцарей брали по нескольку ливров, а иногда ограничивались удержанием коня и доспехов, что, впрочем, тоже могло стать причиной их разорения. Напротив, за персон высокого ранга или за тех, кого желали удержать в заточении, запрашивали значительные суммы. Император Генрих VI требовал 150 тысяч серебряных марок и передачу ему в вассальную зависимость Английского королевства от Ричарда Львиное Сердце, незаконно арестованного на территории Империи, когда тот возвращался из Святой земли. В данном случае пленение вовсе не «рыцарственное» (на поле боя), а скорее политическое. Отчасти политический характер имели и требования огромного выкупа зa Людовика Святого (200 тысяч ливров), плененного мусульманами в Египте, и за Иоанна Доброго, попавшего в английский плен в битве при Пуатье (1356). Для нас более поучителен казус со знаменитым рыцарем Бертраном дю Гескленом. Черный принц, взявший его в плен в Испании, предпочел, не требуя выкупа, держать в тюрьме опасного противника, но под давлением общественного мнения Англии и обычая все же согласился отпустить его на свободу за выкуп, который назовет сам пленник. Жест театральный и весьма двусмысленный. С одной стороны, он должен был показать щедрость и великодушие наследника английского престола, а с другой — подтолкнуть узника к ннутреннему психическому конфликту, ставкой которого становятся ценности рыцарской этики. Опять-таки, с одной стороны, это — чувство чести, самоуважения, стремление к утверждению своего реноме, даже тщеславие, которые требуют сверхвысокой оценки выкупа, с другой — желание как можно быстрее оказаться на свободе, которое ведет к снижению суммы. Дю Гесклен остановился на 100 тысячах франков. Принц, выказывая широту души, выплатил половину этой суммы и немедленно освободил дю Гесклена с тем, чтобы тот смог собрать вторую половину, которая, в конце концов, была выплачена французским королем и его союзниками.Тема «пощады»
Эти очень высокие выкупы не должны заслонять практику высвобождения из плена рыцарей более скромного ранга. О самых неимущих мы уже и не говорим, так как источники обходят их участь молчанием. Зато судьбы рыцарей среднего достатка иногда становились достоянием истории. Хорошим примером могут послужить приключения и злоключения английского рыцаря Жана Буршье, умершего в 1400 году. Взятый в плен осенью 1371 года в одной из стычек между Бретанью и Пуату, он провел семь лет в тюрьме. Через два года, не видя в своей судьбе никакого просвета, Буршье написал жене, жалуясь на тягучую медленность переговоров об условиях его освобождения. Наконец в мае 1374 года было заключено соглашение о выкупе в 8 тысяч франков плюс 4 тысячи франков, выплачиваемых в качестве компенсации за «содержание» в заключении. Сумма выкупа в узком смысле слова примерно была равна двухгодовому доходу с земель Буршье. Чтобы ускорить ее получение и, следовательно, свое освобождение, рыцарь снова пишет жене, требуя продать или заложить часть его земельных владений, подчеркивая, что в противном случае он будет искалечен или предан смерти (реальная это опасность или искусственная драматизация?). После того как жена выплатила часть требуемой суммы, он наконец обрел свободу (1378), дав слово выплатить остаток величиной в 8 тысяч франков в течение двух лет. Кроме того, согласно обычаю, он дал обязательство не воевать против французов до тех пор, пока сумма долга не будет уплачена полностью. Итак, он освобожден под честное слово. Свои обязательства он выполнил в предусмотренный срок (1380), получив при этом расписку в их погашении. Тут же Буршье, обедневший и обремененный долгами, вновь бросается в боевую деятельность, надеясь добычей и выкупами поправить свое пошатнувшееся имущественное положение. Приведенный пример позволяет судить о том, в каких отношениях практика выкупа за два века претерпела изменения и в каких — она осталась той же самой.
Благодаря ей закованные в латы рыцари получают дополнительно страхование своей жизни даже в случае поражения. Война для них становится не столь уж смертоносным занятием, за исключением, правда, довольно-таки редких общих битв. Впрочем, не стоит преувеличивать надежность этих гарантий. Например, на основе анализа битв, произошедших с XI по XV век, можно показать, что в них гибло довольно много рыцарей даже в XIV—XV веках, то есть тогда, когда и доспехи достигли предела своей прочности, и практика выкупа успела стать общепринятой. Число убитых рыцарей от общего числа при Куртрэ (1302) составило 40%, при Касселе (1323) — 50%, при Пуатье (1356) — 40%, при Азенкуре (1415) — 40%. Даже для рыцарей риск смерти никак нельзя признать незначительным, что отражает следующая статистика: согласно Фруассару, при Креси погибло 11 высоких сеньоров, 83 знаменных рыцаря (bannerets — сеньоры, имевшие право развертывать собственные знамена, под которыми сражались их дружины) и 1212 рядовых рыцарей, не считая «мелкого люда», то есть «неблагородных» бойцов. На этот раз средневековый историк все же нашел нужным количественно оценить и «всех остальных», погибших при Креси: 30 тысяч человек.
Но выше речь шла именно о крупных битвах, в которых рыцарству наносился особо тяжкий урон. К тому же в упомянутых сражениях видная роль принадлежала фламандским пехотинцам и английским лучникам. Им же современники событий ставили в вину истребление если не наибольшей, то достаточно большой части погибших рыцарей: эти «мужланы» не знали правил рыцарского кодекса. В боевых операциях меньшего масштаба и потери были значительно меньше, особенно среди рыцарей.
Если же говорить об эпохе в целом, риск попасть на поле боя в плен и потом выплачивать разорительный выкуп был для рыцаря куда более высок, нежели риск смерти. Практика выкупа свела, за упомянутыми исключениями, вероятность фатального исхода для благородных воинов к минимуму. Справедливо и обратное суждение: та же практика впереди всех прочих мотивов войны поставила голый материальный интерес, чем не только не сузила ту базу, на которой военные конфликты обычно возникали, но, напротив, расширила ее. Война, повседневная экономическая необходимость для бедных рыцарей, сделалась для командиров делом весьма прибыльным. Перебить пленных врагов в этих условиях значило, оставив рыцарей без их части выкупа, породить неразбериху в расчетах между командованием и подчиненным ему войском. Иногда такое решение все же принималось, например, когда противник вдруг переходил в успешную контратаку. Так было при Азенкуре или при Альхубароте. По этому поводу Фруассар замечает, что перед лицом стремительно развивавшегося контрнаступления англичан и португальцев французы вынуждены были перебить захваченных ранее пленных; он сокрушается при мысли о том, что в ином случае они, французы, могли бы получить в качестве выкупа около 400 тысяч франков. Рыцари смотрели на подобного рода побоища косо — из побуждений прежде всего экономических, но также и моральных.
Верно, однако, то, что они могли претендовать лишь на часть выкупа. Как и относительно добычи, обычай раздела выкупных платежей следовал следующему принципу: королевской власти — треть, командованию — еще треть. Рыцари-победители, захватившие в плен вражеских рыцарей, должны были передать их военачальнику, а последний — королю. Быть может, именно этот обычай имеют в виду рыцарские романы, рассказывая о том, как их герои отсылали побежденных врагов ко двору короля Артура; Ричард Львиное Сердце точно так же препроводил пленных, взятых в ходе кампании в Пуату (1176), своему отцу и сюзерену королю Генриху II. Генрих их вернул в распоряжение своего победоносного сына. В 1179 году Гийом ле Марешаль передал в руки короля Генриха, на платной службе у которого он состоял, захваченный им замок Милли. Король по своей щедрости и из признательности за одержанную победу «дал» этот замок Марешалю. Эти факты как будто указывают на следующее правило: решение участи пленных относится к прерогативе военачальника, и он же имеет на них и экономические права, от которых может, правда, при случае и отказаться. С другой стоороны, и взявший в плен имеет на пленного свои права, которые должны быть компенсированы, решит ли его командир сохранить пленнику жизнь или предас его смерти. В XIV веке Оноре Боне утверждал, что плененный рыцарь (равно как и захваченный город) принадлежал не только тому солдату, который его непосредственно взял, но также — его капитану и командующему армией. Он полагал также, что убить противника на поле боя — значит совершить поступок вполне законный, а вот убить пленника — совсем иное дело, противоречащее законам войны. Вместе с тем он установил следующее ограничение для общего правила: «как только противник сдался и сделался пленником, к нему следует относиться с милосердием, и его убийство становится актом незаконным... кроме тех случаев, когда он может, ускользнув или будучи освобожденным силой, нанести ущерб пленившей его стороне». Что касается выкупа, то Боне, ссылаясь на Гратьена, высказавшего убеждение в том, что недопустимо ни запрашивать баснословные суммы, ни принуждать к уплате выкупа вообще бедных рыцарей; размер выкупа, короче, должен быть «разумным».
Тема «пощады» с XII звека превращается в клише рыцарской литературы: рыцарь-победитель чуть ли не на каждой ее странице дарует пощаду своему побежденному противнику и делает его своим пленником. Романы артуровского цикла постоянно обращаются к этой теме, начиная с Кретьена де Труа, так как она вполне созвучна личным подвигам странствующих рыцарей. Авторы, заставляя своих героев «щадить» поверженных врагов на каждом шагу, несомненно способствуют упрочению той же нормы поведения и в действительности.Слово чести
Верность данному слову несомненно представляет собой один из краеугольных камней рыцарской этики. «Слово чести», скорее всего, имеет своим источником практику выплаты выкупа, по крайней мере частично.
Именно в этом понятии, как в зеркале, отражается весь складывающийся и упрочивающийся кодекс рыцарского поведения. Чтобы собрать необходимую для выкупа сумму, часто нужно было освобождать пленника, по крайней мере на время. В такого рода случаях обычно обращались к древнему институту заложничества: сын, брат или кто-нибудь из родственников замещали собой на установленный срок пленника, становясь тем самым гарантом выполнения соглашения. Заложник в замке рыцаря-победителя имел уже статус не пленника, а гостя. Во второй половине XI века и еще в большей степени в течение всего XII века параллельно развертывались два взаимообусловленных процесса — все более углубляющееся разложение «familia» («большой семьи», родственного клана) и развитие индивидуализма, получившего свое литературное выражение сначала в рыцарской эпической поэзии, а затем и в циклах рыцарских романов. Герои романов, странствующие рыцари, дают, согласно установленному литературному клише, «слово чести» на каждом шагу и остаются, разумеется, ему верны во всех испытаниях. Вот это клише и подняло значимость раз данного слова в глазах всей читающей публики, принадлежавшей почти без всякого исключения к рыцарской же среде. Изменение менталитета этой среды за полтора века вполне очевидно. Слово чести в самом деле имеет торжественный характер, но лишено какой-либо ритуально-религиозной окраски. Оно произносится не на мощах святого и не ведет к гибели души в случае нарушения. Залогом верности ему служит всего лишь репутация произнесшего его лица. Оно, таким образом, самодостаточно. Однако его принимают на веру лишь в том случае, если дающий его принадлежит к социальной единице, пользующейся признанием и уважением. Эта единица является элементом более широкой общности или, если угодно, «ордена» как в социопрофессиональном смысле, так и в плане морали, которая приобрела идеологическую значимость. Только тогда, когда единство этих двух сторон достигнуто, можно говорить именно о рыцарстве, а не только о тяжелой кавалерии или об элитарной части войска.
Гийом (Вильгельм) Рыжий прекрасно пояснил этот тезис на деле. Взяв в плен (1098) множество рыцарей из Пуату и Ле-Мана, он обращался с ними уважительно, велев даже развязать им руки, чтобы они смогли достойно поесть. Его подчиненные высказывали сомнения в разумности такого послабления. Он им резко возразил: «От меня далека мысль, что истинно доблестный рыцарь сможет нарушить данное им слово. Если бы он такое сделал, то стал бы навсегда презренным существом, поставленным вне закона».
Монах, автор хроники, мог, конечно, и приписать королю свои собственные взгляды, то есть взгляды человека церкви, чтобы представить рыцарскую этику такой, какой она, по его убеждению, должна быть, что ему не помешало констатировать немало случаев того, как рыцари вовсе не следовали идеальной модели поведения. Вообще говоря, его свидетельство (и не только его одного) вполне может быть истолковано как церковная интерпретация рыцарской, то есть светской в основе своей этики.
Известны, конечно, рыцари, которые не держали своего слова. В 1198 году Гийом де Барр (des Barres), плененный Ричардом при Манте, бежал из его лагеря на дорожной лошади, несмотря на данное им слово. Правда, сам де Барр представлял другую версию события, которая объясняет его пренебрежение к собственному слову. По его мнению, Ричард, оказавшись не в силах победить его на поле боя, ударом меча убил боевого коня де Барра и лишь после этого далеко не рыцарского деяния завладел всадником. Бегство Барра и особенно объяснение им мотивов этого бегства породили между ним и Ричардом яростную вражду, которая привела к поединку на копьях в Мессине, а тот, в свою очередь, вылился в неистовую драку, пренебрегающую всеми рыцарскими правилами.
Многочисленными были нарушения в Крестовых походах: гарнизонам многих восточных крепостей давались обещания сохранить жизнь в случае сдачи, и обещания эти не выполнялись. Но тут речь шла о врагах веры, а далеко не все христиане разделяли прямоту Людовика Святого в вопросах морали. К великому удивлению своего окружения, король потребовал, чтобы сарацинам были вручены те 10 тысяч ливров (из общей суммы в 200 тысяч ливров выкупа за него), которые удалось было хитростью утаить. Однако с конца XI века кодекс воинской чести начинал, кажется, требовать, чтобы слово, данное даже «неверным», все же выполнялось. В 1086 году король Альфонс VI намеревался нарушить слово, данное Юсефу, но был разубежден своим окружением, которое сочло такое поведение недостойным короля и рыцаря.
Пока что говорилось о государях, о финансовых и политических соображениях, что не приблизило нас к основной теме — к освобождению рядового рыцаря из плена под слово чести. Пожалуй, лучшим свидетелем по последнему вопросу выступает Жордан Фантосм. В своей рифмованной хронике (конец XII века) он рассказывает о некоем доблестном рыцаре Гийоме де Мортимере, который на поле боя атаковал и выбил из седла нескольких рыцарей; среди них оказался Бернар де Байол, которого Гийом пленил, но тут же под слово чести отпустил. Автор уточняет: «как и принято поступать рыцарю», показывая тем самым, что поступок, в его глазах, довольно обычен, так как для рыцарства характерен.Рыцарская солидарность
В 1150 году в ходе конфликта с Пуату Жефруа Анжуйский взял пленными четырех рыцарей из этой провинции и велел своему подручному по имени Жосселен заточить их в замке Фонтэн-Милон. Потом он о них забыл. Чтобы привлечь его внимание к их печальной участи, Жосселен, который им сострадал, пошел на «военную хитрость»: он пригласил Жефруа в свой замок (Фонтэн-Милон) и перед парадным обедом, которым собирался угостить своего сеньора, сделал так, чтобы его узники под окнами башни, где была приготовлена трапеза, пропели жалобную кантилену собственного сочинения. Жефруа, хорошо расслышав ее слова, спросил Жосселена, что это за люди. «Это, — ответил владелец замка, — ваши бывшие враги, пленные рыцари, которые в темнице томятся очень долго, но которым я в честь вашего прибытия даровал один день порадоваться солнечному свету». «Ты правильно сделал, — одобрил Жефруа и добавил сентенцию, которую молва широко разнесла повсеместно: — Бесчеловечно не сострадать людям своей собственной профессии. Мы рыцари, а значит, и должны сочувствовать рыцарям, особенно тем, кто попал в безвыходное положение. Снимите же с этих рыцарей их узы, дайте им возможность вымыться, оденьте их в новые одежды, чтобы они смогли сегодня же сесть за мой стол».
Когда они за него сели, Жефруа принялся упрекать их в том, что они несправедливо разоряли в прошлом его земли, за что Господь и покарал их, передав в его руки. Оставят ли они теперь в покое его землю, спросил он их. Те выразили готовность дать клятву не только в том, что никогда не поднимут на него оружие, но и в том, чтобы служить ему верно как на войне, так и в мирные времена. Граф не пожелал принять клятву, которую они не смогли бы сдержать (так как они оставались вассалами другого сеньора, графа Пуату). Он им вернул и коней, и оружие, велев их освободить.
Этот текст свидетельствует, как иногда приходится слышать о социальной солидарности между князьями и рядовыми рыцарями. Этот вывод мне представляется заводящим слишком далеко. На мой взгляд, речь здесь идет не о солидарности социальной, а о чисто профессиональной. В социальном положении между графом Анжу и простыми рыцарями из соседнего Пуату — пропасть, но и он, и они, как в тексте сказано совершенно недвусмысленно, занимаются одной и той же профессией. Они — воины, причем принадлежат к одной и той же категории элитарного воинства, к рыцарству. Граф, как и рядовой рыцарь, рискует в бою попасть в плен, а потому и сочувствует им как сотоварищам по оружию.
Рыцарская этика имеет, следовательно, черты профессиональной морали. В эпоху, когда дальних походов, за исключением Крестовых, уже более не предпринимали, когда большие сражения уступили место локальным конфликтам «феодального» типа между соседями, даже между родственниками, — в эту эпоху профессия элитарного тяжеловооруженного конного воина становится достоянием сравнительно узкого круга лиц. Лица эти составляли своего рода корпорацию, члены которой встречались друг с другом постоянно — при дворах, на турнирах и, не в последнюю очередь, на войне. Корпорация эта, как и всякая иная, имеет свои корпоративные интересы. Она заинтересована в том, чтобы породившая ее профессия была доходной, почетной, надежной как способ существования и, наконец, приятной. Решению всех этих задач обычаи и служат, подчиняя практику профессии определенным правилам, изгоняя из нее все, что вредит достоинству корпорации в целом. Совокупность таких обычаев мало-помалу преобразуется в этический кодекс, который в качестве основной цели профессиональной деятельности ставит обретение известности, почестей, славы и который, ограничивая поведение каждого из членов корпорации известными рамками, тем самым защищает глубинные, коренные интересы корпорации в целом. В последнем и состоит главная его функция. Тяжелая элитарная конница смогла превратиться в рыцарство, лишь обзаведясь таким кодексом. Именно в нем оно, рыцарство, обретает и смысл существования в своих собственных глазах, и миссию, и идеологию. В конце XII века Кретьен де Труа стал едва ли не первым выразителем этой идеологии, выдвинув в своих романах на первый план моральное достоинство рыцарства. В одном из них «рыцарь без страха и упрека» Горнеман де Гоор, научив Парсифаля начаткам своего ремесла, посвящает его в рыцари ударом меча плашмя по его плечу. Автор так изображает эту сцену: «Ударив мечом, тот сказал ему, что посредством меча он дарует ему вход в самый высокий из орденов, которые созданы Господом: в орден рыцарства, несовместный с любой и всякой низостью». Под «низостью» поэт разумеет всякое поведение, которое противоречит рыцарскому идеалу, то есть тому идеалу, пропаганде которого Кретьен де Труа посвятил все свои сочинения. Идеал этот имеет много граней: поведение рыцаря в обществе, его отношение к женщине, его отношение к церкви и пр. Что касается чисто военной этики, то весьма поучительны изменения в ней на сравнительно небольшом временном отрезке. Еще в XI, даже в XII веке не считалось недопустимым нападать скопом на одиночного, отбившегося от своих или раненого всадника. Или наносить удар в спину: рана на спине скорее свидетельствовала о трусости получившего ее, так как такого рода ранения отмечают собой бегущих с поля боя. Позднее удар в спину рыцарским обычаем был осужден. Остается подозрение в том, что, исключая этот прием из, так сказать, «военного оборота», рыцарство сводило к минимуму риск бесславия для отдельных своих членов.
Действительное поведение рыцарей, наверное, испытало на себе воздействие этого идеала, который сам по себе был не чем иным, как сублимированной реальностью, ее моделью, в которой опущены некоторые неприглядные подробности оригинала. Мифический двор короля Артура побуждал рыцарей принять его кодекс чести, который, собственно, и превратил тяжелую кавалерию в рыцарство, дав последнему и смысл существования, и оправдание его привилегий.

Выкуп в рыцарском стиле - это отличная возможность для современных рыцарей проявить все свое мужество и смекалку, чтобы спасти свою возлюбленную.

Действующие лица:

Рыцари - друзья, братья невесты

Девицы прекрасные - подружки невесты

Баба Яга - теща

Царевна - подружка

Первый Рыцарь:
Стой, милок, проход закрыт
Надпись видишь, что гласит?

(Висит плакат «Налево пойдёшь больше любви не найдёшь. Вверх пойдешь своё счастье наживёшь. Назад дороги нет».)

Первый Рыцарь:
Отвечай скорей, дружок,
И получишь ты клубок
Путеводитель по подъезду
Подскажет, как искать невесту.

Второй Рыцарь:
Ты его скорей смотай,
Всё что попросят отдавай.

(В клубке записки: За свою невесту прекрасную выставляй бутылку красную. За красивую жёнушку шоколадку «Алёнушку». Чтоб была чиста, любила подавай нам пачку мыла. Заручки её умелые бутылочку белого.)

Первый Рыцарь:
Невеста наша хороша
На 7 замках она, за неё нам выкуп дай
На 7 этаж шагай!

Девица:
Видим ты жених не промах,
Не заохал, не заныл,
Хоть к невесте путь и долог,
Ты его уже открыл!
Но к невесте путь далёк с испытанием пролог.

Второй Рыцарь:
Невесту хочешь взять у нас
Докажи, что меткий глаз!

(На стене плакат на нём изображён парень. Надпись «соперник». Попасть дротиком.) (Жених не попал в цель.)

Первый Рыцарь:
Ты, жених попал впросак
Подавай-ка нам коньяк,
А свидетель не робей
Танцуй танец лебедей

(Жених попал в цель.)

Второй Рыцарь:
Хоть у тебя и меткий глаз,
Без водки не пройдёшь у нас.

Первый Рыцарь:
Лебедь бился не зря
Проход тебе дала она

Девица:
А теперь хотим мы знать
Как невесту будем звать!

(Из букв жених складывает имя невесты.)

Второй Рыцарь:
Тяжек воздух мне земли
Слышу плохо - прокричи!

(Жених кричит имя невесты.)

Девица:
На букву каждую снова
Назови, дружочек, слово,
Ночами будешь как ласкать,
Обнимая называть.

(На 4-м этаже встречает Баба Яга (наряжен мужчина)).

Баба Яга:
Русским духом, как пахнёт,
Сразу чувствую народ:
Ты смотри, как нарядился
Чем-то сильно надушился?
Апч-хи, апч-хи.
(Кокетничает.)
Не меня ли ты кричал
Не меня ли так ласкал
И не я ль твоя невеста?

(Ответ жениха.)

Баба Яга (сердится):

Раз таких не любишь дам,
Службу я тебе задам!
«Скачи-ка ты по кочкам
Потряси-ка кошелёчком!»

(Прыгает по лестницам и оставляет на них деньги: 1 лестница - на машину, 2 - на квартиру, 3 -на дачку, 4-на дочку, 5 - на мебель, 6-на сыночка.)

Баба Яга:
Ловок вижу и богат,
Такому каждый будет рад.
Но невеста маков цвет,
Нарисуй её портрет.

(На стене висит лист. Жених рисует с завязанными глазами. Баба Яга старается подтолкнуть локоть. Свидетель защищает.)

Баба Яга:
Ты старался выводил,
Только здесь ты наследил,
Вот тебе моя метла,
К ней инструкция дана:

(На метле надпись:
Чтоб жена тебя любила,
Подметай сутра квартиру,
Пыль протри, сдержав зевоту
И скорее на работу.)

Будешь ты на ней летать
И ступеньки подметать.
Взмахнув метёлкой говори,
Как жене поможешь ты!

(Жених метёт, называя, как будет помогать жене.)

Девица:
Славно с делом ты справлялся
Путь не долог уж остался,
Чтобы путь скорей продлить
Надо горлышко смочить.

Баба Яга (топает):
Сделай так, чтоб по краям шелестело, а внутри шипело.

Девица:
За невестой бегал долго, Да что было в этом толку,
О ней не сможешь рассказать,
Выкуп будешь отдавать.

(На лестницах написаны даты значимых событий из биографии невесты и её родни. Жених пытается объяснить, что это за даты.)

(Вопросы: № телефона, День рождения, День свадьбы, День подачи заявления, День рождения тёщи, День встречи с ним, № школы, Возраст её брата, День рождения брата и т.д.)

(За каждую ошибку жених выкуп.)

Царевна-молодка (встречает):
Добрый день, честной народ,
Слышу я жених идёт.
В нашем царстве государстве
Есть невестушка краса
Ждёт, томиться молодца!
В наше царство государство,
Ты тихонько проникал...
Ты невесту целовал, обнимал и миловал.
Теперь попробуй угадать губы милые опять.

(На стене листики с отпечатками губ.)

За неотгадку плати шоколадку.
Чтобы стражу подкупить,
И невесту получить,
Надо яблоки сорвать,
И что спросят отвечать!

(На потолке, стенах высоко подвешены «яблоки» с вопросами.)

Вопросы жениху:
1 .Любимое блюдо невесты.
2.Любимый напиток.
3.Размер обуви.
4.Цветглаз.
5.Длина ног.
6.Любимая песня.

Девица:
Путь остался невелик,
А жених-то что-то сник,
В ЗАГСЕ музыка, фанфары,
Ну, а ты жених, без пары.
И поднос-то наш пустой,
Сыпь, покаты холостой.

Паренек:
Наша невестушка по саду гуляла,
Следы оставляла,
Ты её следы найди,
И по ним сейчас пройди!

(Следы по стенам, лестницам. Жених с помощью свидетеля идёт по ним.)

Царевна:
Здравствуй, голубь наш прекрасный,
Что-то стих, как день ненастный,
Радуйся - весь путь прошёл,
До невесты уж дошёл.

Девица:
Чтобы пропуск заработать,
Жениху нельзя робеть,
Пред невестиным окошком
Серенаду надо спеть

Девица:
Крикни всем, жених: «Люблю»,
Ключ от двери подарю.

(Жених кричит. Вручают шкатулку с ключом. Открывает дверь, встречает невесту, дарит цветы.)

Паренек:
Вот твоя краса девица,
Здесь давно она томится.
Целуй невесту, обнимай,
Да гостей не забывай.
За невестины губки
Наливай по рюмке!

(Жених угощает.)
Вот и выкупа конец
Веди невесту под венец!

Мы вновь поднимаем таинственную и оригинальную тему средневековья! Рыцарская свадьба начинается в необычном месте - в средневековой крепости, где в темнице сидит в заточении невеста . Импровизированной крепостью может стать любое строение, где есть балкон. Ведь по задумке нашего автора Дама сердца бросает своему рыцарю цветок с балкона, а доблестный Рыцарь-жених сражается с Черным рыцарем. Ведёт всё это уникальное действо - Шут, пуская в ход остроты в средневековом стиле и оригинально высказываясь на латыни. В общем, можно смело сказать, что сценарий выкупа невесты в стиле средневековых рыцарей предлагает абсолютно нестандартный вариант проведения привычного обряда.
Свадьба представлена в сценарии как союз двух королевств - Красной и Белой розы .
Действующие лица:
Жених - рыцарь Евгений из Королевства Белой розы,
Невеста - Дама сердца принцесса Катерина,
Ведущий - Шут,
Черный рыцарь,
Сестра Черного рыцаря - Анна,
Мать невесты - Королева Королевства красной розы. Шут:
- Сегодня, в этот день благословенный, мы собрались, чтоб чествовать объединение двух королевств - Белой и Красной розы. Дети королевских семей друг друга полюбили. Да будет счастлив их союз! Шут рассказывает предысторию предстоящего события - историю знакомства молодоженов, чтобы создать у гостей настроение и ввести в тему, перейти к выкупу. Шут:
- Расскажу я вам сказку. Давным-давно,
когда ещё не существовало нашего города,
а Ланселот не был легендой,
люди, эльфы, драконы и прочие
жили в мире и согласии.
В месте,
где диковинки для гостей заморских продают
и гульдены считают,
глаза двух юных душ пересеклись.
И искра вспыхнула!
В день 1 апреля 2007 года случилось важное!
Он укротил её строптивый нрав!
Она его достойнейшим назвать решилась.
И не было любви сильней,
чем между Рыцарем Евгением
из королевства белой розы
и его Дамы сердца
Катерины -
принцессы королевства красной розы.
Родители благословили их и их союз прекрасный.
Но в пору ту
простому люду
жить не давал не Змей Горыныч,
а Черный рыцарь.
Задумал он украсть невесту,
прекрасную принцессу Катерину. - Рассказываю вам я вовсе и не сказку, а быль, хоть и похожую на небылицу.
Сегодня в день шестнадцатый июля в этом священном месте, полном мифов и легенд, вы станете, о, благородные синьоры, участниками важнейших из событий! Но о подробностях я умолчу, и вы в скорейшем времени узнаете всё сами! Шут подходит к рыцарю-жениху, который в это время сидит в задумчивости и растерянности. Беседу с женихом он изображает на фигурке жениха кукольного театра:
- Слезами множит утра он росу
И к тучам тучи вздохов прибавляет!
От света прочь бежит печальный рыцарь!
Ждать можно бедствий от такой кручины… Шут, обращаясь к гостям:
- Известна ль сей тоски причина?
Что ж за горе длит часы Евгения? Шут, радостно, найдя ответ:
- … отсутствие того, чтобы могло их … часы… сделать краткими!
Виной тому любовь! Шут, показывая куклу дамы сердца:
- В темнице та, что так прекрасна и нежна!
О, слишком уж красива и умна!
За то её пленил дракон, чудовище?
Нет! самый страшный Черный рыцарь
со своей сестрицей Анной!
Дама Сердца закована в обеты…
Неуязвима для любовных стрел…
Лишь тот, кто рыцарь светлый,
Её освободит!
Да будет свет! Fiat lux! Музыка. Появляется сестрица черного рыцаря, которая будет проводить выкуп невесты - подруга невесты Анна. Шут комментирует для всех появление сестрицы:
- О, прекрасная колдунья,
черного рыцаря сестрица появилась.
Завидует красавице в темнице! Мечтает быстренько избавиться!
Да братца - черного рыцаря - боится! Сестрица черного рыцаря обращается к жениху:
- Какой достойный рыцарь! Ты ль из королевства белой розы?
И ты ль принцессу королевства красной розы ищешь? Шут рядом с женихом отвечает, пародируя его и используя куклу:
- Да! Ищу! Прекраснее её под солнцем нет!
И не было с тех пор, как создан свет! Сестрица:
- Глазам дай волю: на других красавиц внимательно гляди!
Один огонь другого выжжет жженье! Шут:
- Мне покажи красавицу любую - в её красе я лишь прочту о том, что милой красота - гораздо выше. Сестрица:
- Коль чувствуешь ты головокруженье,
Кружись в другую сторону - поможет.
- Ну, коль горяч ты так и храбр,
так любишь Даму сердца и
путь вперед осилить ты готов,
я помогу тебе.
Ducunt volentem fata, nolentem trahunt !
Что значит: желающего идти судьба ведет, нежелающего - влачит! Шут:
- Пусть будет против целый свет!
Он за свое сумеет постоять! Сестрица:
Все знают, что воспитанье рыцарское предусматривает обучение владению семи добродетелями. Я хочу испытать тебя, настоящий ли ты рыцарь, сможешь ли одолеть братца моего Черного рыцаря. Шут:
Семь добродетелей не отменял никто,
Другое дело, что - несовременны...
Да, рыцарь должен плавать, несомненно,
Но, в шашки чтоб играть? Ещё б - в лото!
По-прежнему для рыцаря охота
На всё подряд - любимейший досуг,
Но без оруженосцев и без слуг
За дичью бродит рыцарь по болотам.
К чему теперь владение копьём?
А - фехтованье? Разве что - словами...
Езда верхом? Помилуйте, вы сами
Сумели бы управиться с конём?
Я был в седле и даже не однажды,
Но конь упрямо выбирал свой путь:
То он к кормушке норовил свернуть,
То - к речке, будто помирал от жажды...
Вот, сочинять стихи и под окном
Прекрасной Дамы выводить рулады -
По мне! Я - рыцарь! Ночью серенады
Исправно вою мартовским котом!
(автор строк о 7 добродетелях Батраченко В. С.) Сестрица:
- Уменье выводить рулады мы еще проверим, но позже.
Покажи-ка нам, как ты охотиться умеешь! Как метко поражаешь цель! А заодно и степень твоей любви проверим к Даме сердца. Перед рыцарем устанавливают дартс, на секторах которого наклеены степени любви: люба за хозяйственность, коса красива, мила, страстью пылаю, жизнь отдам за нее, люблю. Сестрица:
- Ты меток и хорош охотник. Но! Уменье фехтовать - вот истинная рыцарская добродетель. Сейчас я проведу на прочность испытание и ювелирность фехтования … (загадочная пауза) … мечом!
- Тебе, отважный Евгений, предлагаю я разрубить кочан капусты ровно - на половины две. Чтоб было поровну! Расстилается коврик, кладется кочан капусты. Проводится испытание «Разруби точно наполовину!». Сестрица:
- Утомилась что-то я, уж развлеки меня, доблестный рыцарь, сыграй ты в шашки, да покажи свое уменье. А проиграешь, придется плыть тебе через глубокий страшный ров, доказывая, что умеешь плавать. Рыцарь играет в шашки. Сестрицу якобы отвлекает шут, и она в любом случае проигрывает. Жениху можно заранее сказать, чтоб поторапливался и жульничал. Всё в шутку. Сестрица:
- Как я посмотрю, удачлив ты, умен. Так тому и быть, не буду требовать тебя я плыть.
Но не уйти тебе от испытанья следующего. Как безногий конь не смог бы рыцаря нести, так и лишенный любви рыцарь не смог бы вынести то бремя, которое его благородное сердце взвалило на себя во славу рыцарства. Любовь тебе поможет сложить песнь сердца для твоей любимой.
Спой серенаду под окном прекрасной Катерины! А мы посмотрим, отвечает ли она тебе взаимностью! Рыцарь исполняет серенаду. Ему могут помочь друзья. Дама сердца, услышав его, бросает из окна цветок, чтобы подбодрить жениха. Во время серенады невеста выходит на балкон, бросая в знак любви розу с балкона. Остается на балконе и «болеет» за рыцаря в битве. Длиннейшая в мире фата красиво свешивается с балкона - для средневековой свадьбы можно сделать фату в 10 метров. Сестрица:
Владеешь пером, владей и мечом! Испытаний осталось из семи лишь два тебе пройти. Владение конем и как копьем владеешь! Владение конем проверяется в форме шуточной игры. Жениху показывают плакат, на котором нарисована лошадь, но без хвоста и ушей. Жениху завязывают глаза и предлагают прикрепить на место хвост и уши. Хвост сделан из веревочек или пряжи, с бантиком, а ля Ослик Иа. Уши из цветной бумаги. Всё на двойном скотче. Владение копьем проверяется в битве с черным рыцарем. Битва шуточная: каждому крепится 3-4 шарика. У кого шариков после битвы останется больше - тот победитель. Черный рыцарь поддается. Шут комментирует всю битву:
- Вы желаете завести ссору синьор? (черный рыцарь)
- Ссору синьор? О нет, синьор! Я просто вас немедля наземь! (жених)
- Ой, боюсь, боюсь! (черный рыцарь)
- Вложите меч свой в ножны, не позорьтесь! Вы бьетесь, словно челядь трусливая! (жених)
- Признаю ваше превосходство… (черный рыцарь)
Veni, vidi vici …
Пришел, увидел, победил! Виват любовь!
Пока меж ними схватка продолжалась,
Народ сбегаться начал отовсюду…
И черный рыцарь был тут побежден!
Audaces fortuna juvat!
Смелым судьба помогает! Явилась королева красной розы,
достойная и мудрая синьора,
мать Дамы сердца между прочим!
Её рукой плащ рыцарю немедля был вручен! Королева королевства красной розы (мама невесты) одевает рыцарю плащ, рыцарь стоит на одном колене:
- Дочь - одна наследница моя.
Пленил её ты сердце.
В её согласии
мое - лишь часть,
Я ей решенье отдаю во власть.
Достоинствами вы равны друг другу.
В твоей руке лишь благочестье.
Вас, благородный сэр,
и в женихи, и доблестного рыцаря я посвящаю.
И тот, кто держит руль твоей судьбы,
Пускай направит парус твой к удаче!
И помни: Omnia vincit amor!
Всё побеждает любовь!
Займи же пару крыльев Купидона,
Порхай на них в темницу!
Там уже давно томится
Твой цветок, принцесса, Дама сердца!
Коснись моей руки в благословенье! Королева подает руку рыцарю.
Жених заходит в темницу к невесте. Он встает на колено, целует ей руку. Дарит букет. Она ему дарит свой платок с вышитыми инициалами.
Жених выносит невесту из темницы на руках.
Под фанфары, всеобщие возгласы радости и крики «Виват!». Шут про невесту:
- Она затмила факелов лучи!
Сияет красота её в ночи,
Как в ухе мавра жемчуг несравненный!
Спешим же сей союз мы освятить!
Где монах? Свадебная процессия и молодая пара идут к месту освящения союза монахом. Дети несут длинную фату и пучки из пшеничных колосков - символ плодородия. Шут комментирует:
- О, это самая длиннейшая фата на свете!
Длина фаты 180 футов - а это значит -
ждет влюбленных длинная и сладостная жизнь!